– Чтобы спасти меня.

– Да. – Когда она бросила на него полный отвращения взгляд и попыталась встать, он поднял руку, чтобы помешать ей. – И возможно, решается нечто гораздо более серьезное. Король Эдуард поручил мне жизненно важный квест. Его неудача вполне может изменить ход истории. Мой меч должен разить еще точнее, чем прежде. Мой щит должен выдержать самые злобные удары. Боги, видимо, решили, что мне предстоят самые невероятные трудности. И поэтому я был отправлен сюда, чтобы попрактиковаться на приграничных разбойниках. И спасти тебя – спасти нас обоих, узнав любовь.

– О, ну конечно! – Джульетта оттолкнула его руку, которой он пытался ее удержать, и встала над ним, стройная и гибкая. Ее лицо превратилось в маску, скрывавшую все чувства. Она наконец заметила порванное платье, потому что прикрыла грудь тканью, словно ей было необходимо скрыть от его взора всю себя: тело и душу.

Но Джульетта не убежала. Возможно, несвязные объяснения Джеффри оказались не такими неубедительными, как показалось ему самому.

– Да. Конечно. Всем известно, что рыцарь обретает невероятные силы, когда находит свою истинную любовь, а я надеюсь, что нашел ее с тобой.

Она чуть заметно содрогнулась – складки юбки заколыхались.

– Истинная любовь наделяет рыцаря отвагой, – прошептал Джеффри. – Перед лицом Господа я посвящаю все, чем я был и чем когда-то буду, тебе – моей даме, моей любви. Если бы ты в ответ предложила мне то же, то никакой враг, никакое препятствие не помешало бы мне сделать то, что я должен сделать.

– Найти высокую гору, чтобы взобраться по ней обратно в тысяча двести восемьдесят третий год.

– А ты мне сказала, что здесь нет гор. Вероятно, вместо этого мне следует найти огромную пропасть и прыгнуть в нее – ведь именно таким способом я попал сюда. – Джеффри нахмурился, смущенный тем, что раньше не сумел до этого додуматься. – Ты сказала, что Земля круглая, но уверяю тебя, когда я в последний раз ее покидал, она была плоской! Должен быть переход с одной стороны на другую.

– И конечно, как истинные влюбленные, мы прыгнем вместе, с одной плоской стороны на другую. А потом, когда ты разберешься с Дрого Фиц-как-его-там, мы, надо полагать, сможем перепрыгнуть обратно сюда и получить окончательные права на твой участок.

– Миледи, на такое я даже не смел надеяться! Рыцарь склонил голову, потрясенный ее предложением, чувствуя, как отчаянно колотится его сердце.

Джульетта так долго молчала, что он убедил себя в том, что, когда поднимет голову, то увидит в ее глазах любовь, а на губах – теплую улыбку. Вместо этого теперь на ее щеках серебрились струйки слез.

– Ты спутал меня с той, другой Джульеттой. Которая была в пьесе. Которая не слушала предостережений и рискнула всем… ради любви, которая была обречена.

Было унизительно, что Джеффри зашатался, когда Джульетта засмеялась, горько и презрительно, издеваясь надо всем, что он мог ей предложить. Было унизительно, что когда она его отвергла, он не смог не протянуть к ней руки.

Она оттолкнула его руку – она оттолкнула его.

– Не существует ни волшебства, ни любви, которая была бы неподвластна времени. Я не верю в счастливые развязки. Может, тебе стоило бы попытаться выбросить из головы всю эту чушь, чтобы там нашлось хоть немного места для реальности.

Глава 13

Джульетта не знала, удалось ли ей спрятать внутреннюю дрожь, которая охватила ее после вспышки негодования. Никогда прежде она не была столь уверена в том, что нашла слова, способные причинить боль. И это заставило ее опомниться и задуматься об этом новом и, откровенно говоря, неприятном свойстве ее характера. И удивиться ранимости Джеффри и своему собственному безошибочному инстинкту: словно они двое обладали повышенной чувствительностью друг к другу. Чувствительностью, которая была неуместна при таком недолгом и поверхностном знакомстве – а ведь иных отношений между ними быть не могло!

Джеффри молча выпрямился и набросил ей на плечи свою рубашку, а сам отправился седлать лошадей. Грубый домотканый холст колол нежную кожу ее груди, напоминая о том, что она по-прежнему прижимает к телу ткань разорванного лифа, словно эта ненадежная преграда сможет защитить ее от воспоминаний.

Прежде столь дисциплинированный ум Джульетты напомнил ей о том, как о нежную кожу терлась заросшая щетиной щека, как теплые и нежные губы рождали в этой самой груди совершенно невероятные ощущения. Ее дрожащим пальцам едва удавалось удержать материю на месте. По правде говоря, ей приходилось бороться с непристойным желанием отпустить ткань и проверить, сможет ли вид ее обнаженного тела вернуть в глаза Джеффри выражение желания, которое сейчас сменилось болью и оскорбленным достоинством, когда она отвергла его мольбу.

Да и вообще вся ее столь тщательно налаженная жизнь с появлением Джеффри начала расползаться по швам.

– Ты должен понять! – испугавшись его молчания, Джульетта снова заговорила. – В том, что произошло между нами, я виню исключительно себя.

Его губы тронула чуть заметная улыбка.

– Полагаю, я в этом тоже участвовал.

– Нет… То есть я хотела сказать – да. То есть нет, во всем виновата я одна. – Ее сердце по-прежнему отчаянно колотилось. – Я прежде была немного… несдержанная. Теперь я уже не такая. Почти всегда. Спроси в городе кого угодно – они все скажут одно и то же. Я разумная и практичная деловая женщина. Моя единственная забота – это благополучие Брода Уолберна.

– Ах да – клятва, которую вырвал у тебя муж.

– Ничего он у меня не вырывал. Я… я люблю эти места. Я не представляю себе большего счастья в жизни, чем видеть процветание Брода Уолберна.

Но что случилось с этими обещаниями, с этой твердой решимостью? Достаточно ей оказаться в прериях вдвоем с Джеффри, и она, не в силах устоять, ложится на спину, ощущая на своих губах его поцелуй. А прошедшей ночью – не только на губах… И помоги Господи, но она снова жаждет его ласки… О Боже!..

– Тебе нет нужды ничего объяснять, Джульетта. Дьявол знает, как плотский соблазн может на время помешать человеку исполнять клятву.

Слова Джеффри должны были бы освободить ее от чувства вины, а вместо этого ей хотелось громко кричать о том, что он больше… мог бы быть чем-то большим, нежели просто плотским развлечением. Но ведь он не мог!

– Я рада, что ты это понимаешь. – У Джульетты дрожал голос, поэтому она старалась говорить тихо. – Ты не просил меня бросать все дела и тащиться с тобой заполнять заявку на земельный участок. И я одна должна нести ответственность за то… за то, что мы остановились тогда, когда нам следовало бы спешить в Брод Уолберна, чтобы предупредить его жителей о том, что Форт-Скотту грозит нападение приграничных разбойников. Городу необходимо принять меры. Город должен остаться цел!

– Мне кажется, что твой муж возложил на твои плечи очень тяжелую ношу, Джульетта. Ты никогда не думала о том, что он мог потребовать от тебя этого обещания во время горячечного бреда? Что, если бы его не терзала мучительная боль, он не отважился бы связывать тебя клятвами? Человек, стоящий перед лицом смерти, часто пытается в последний раз отчаянно ухватиться за возможность бессмертия.

Его слова заставили ее заметно вздрогнуть. Она не смеет позволить себе питать эту мысль даже долю секунды – иначе ей придется признать бесполезными последние четыре года своей жизни.

Бросаясь защищать Дэниеля, она почти ничего не чувствовала.

– Дэниель в меня верил! А я верю, что он с самыми лучшими намерениями попросил меня дать ему клятву. Вот почему я должна извиниться перед тобой за мое поведение. Я… я вела себя как безмозглая распустеха, которую ничуть не заботят правила приличия. Я даже не могу винить тебя за то, что ты решил, будто я буду готова найти большую яму и прыгнуть туда вместе с тобой. Мне жаль, что я ввела тебя в заблуждение.

– А мне жаль человека, который умер, повторяя имя города, а не женщины, которую любил. Если мне дарован будет выбор, я предпочту, чтобы после моей смерти женщина лелеяла в своем сердце чувство любви, а не заботилась о процветании города, названного моим именем.